Римский - Корсаков проснулся от какого-то Шумана. Оказалось — Глюк. Продрал
Глазунова, причесал Бородина, выпил Чайковского с Бизе. В углу, на
Шостаковиче, заливался Соловьев-Седой. Набросив Шуберта и одев Шаляпина с пером Штраусса, пошел наш герой в Корчмарева. А там уже был Бетховен, который протянул Корсакову Пятницкого. Поздоровавшись, сели они за стол и Балакиревали. Заказали Мясковского с Гречаниновым. Корсаков съел их со Сметаной и Хренниковым, запил Прокофьевым, который был Тухманов.
И стало ему Паганини, Животов стало Пуччини и понял он, что Стравинский.
Накинув лишь Шапорина, выбежал во Дворжака, чуть на Глинке не поскользнулся.
Чуть не сделал Могучую Кучку у Мусоргского бака. Раздался Бах со Свистуновым и, - Брамс! — навалил Гуно. Сорвал Лист, стряхнув с него Россини, и Скрябиным по Шопену. Натянул штаны и, как Штраусс, пошел домой, но, из-за начавшегося дождя, промок до Шнитке.
|
