Смешные анекдоты

"Дак ето, батюшка, ковер после вчерашней ансамблеи в чистку сдали..." - "Ничо, он у меня и на голом паркете ужом завертится. Мигом доставить!"
     Ну, миг в то время месяца три-четыре тянулся. Так чо царям надо было крепку память иметь, чоб не забыть, кого куда и зачем послали. Впрочем, и маршрутов тогда не густо было - либо туда, либо обратно. Ето как-нибудь и в царевой башке умещалось...
     Кончилось лето, прошла осень - тут и положенный миг вышел. ровнехонько в срок ведут Васьшу Татищева к царю на паркет. Смотрит царь, а перед ним вместо одного аж три варнака стоят. Который из них будет?.. Ну, правый с палашом наголо - не етот. Левый с мушкетом на плече - тоже не он. Значит, средний.
     "Ты, что ль, и есть Татищев?" - пытат его царь. "Ага, их бин". - "Ну, кайся, сукин деверь. Брал взятки?"
     А Васьша и отвечат: "Не взыщи, батюшка мин хер, за мое воспитание, однако же прежде, чем в голос отвечу, позволь тебе, родимому отцу, задницу показать". И командывает охране: "Кру-угом. Оно место предъявить!" И все трое, как были, так к царю гузном-то и поворотились. Царь у виска пальцем крутит и на сенаторов смотрит: "Чо их, етих, в дороре продуло?" А сам видит, - обмундирование на пришлых-то зеленого цвету, а задница из красного матерьялу. "У вас на Урале никак мода в красных подштанниках щеголять? - пытат их царь. "Никак нет, - Васьша ему. - Не подштанники ето, а заплаты на прорехах. В тайге урасльской оно и с голой задницей хаживать можно, а к тебе, в Питер, так-от соромно ехать. Вот и пришлось от купца, сукина сына, Пипкина подношеньице принять - штучку сукенца червленого. Из того сукна всей команде заплаты новы справили. И к тебе, значит, в обнове явились". - "Стой, стой! - кричит Петр Лексеич. - А чо ж локотки на кафтанах не заделаны? Зажал, чай, остатки?" - "Никак нет, ваш-имп-вел-ство. На локотки штуки той, купца Пипкина, не хватило. А боле прижать никого в тайге не нашлось".
     Тут вскакиват сенатор Задерищенский. "Мздоимцы! - кричит. - А сами-то чо, заробить на заплатки слабо было?"
     "Помилуй, сударь, - отвечат Васьша. - Наше Горное правление - организация буджетна. Все, чо ни заробим, все вам в буджет шлем. А уж от вас чо отколется, то и нам, сирым. будет. Да уж давненько на Урал ничо не отскакивало. Задержка, так скать, зарплаты..."
     "А мы посылали!" - кричит Задерищенский.
     "Видать, не по тому адресу," - отвечат Васьша.
     Тут и сенатор Елкин-Мочалкин встрянул с ехидинкой: "А ето вы со всеми-таки смекалисты делаетесь, когда портки продерутся? Небось. с Акишки Демидова хрен чо, в смысле взятки, стрясли!"
     А Васьша отвечат: "Больно евоный хрен нам нужен - и ами не без инструменту будем. А нащет взяток - правда ваша. Спасу от Демидова нет - все несет и несет... То людишек попросит - робить у него некому, то угольку ему дай - сам не запасся, то горушку ему пожертвуй - больно железом богата... А за то все норовит взятку всунуть да половчее!.. Но мы, истинный хрест, не берем, потому как государева служба для нас попередь приватного интересу. Тут уж либо служи, а нет - так в остроге тужи".
     "Верно, верно, - закивали сановитые. - Или государю, или сатане. Иного никак и быть не могет!"
     Посмотрел царь Петр на тако согласие меж емями и пытат своих-от: "Ну что, как решение примем по Татищеву? Оправдаем к едреной матери, или - того етого?.."
     Заерзали князья-бояре, запотели. "Кого оправдам? Кого? - завякали. - Ему, Татищеву, волю дай, дак он тут таких сказов наскажет - выйдет, будто он и не Васьша вовсе, а шестикрылый Серафим... Четвертовать его, а то и вовсе - колесовать да башку на пику!"
     А в этот момент в аккурат царский повар нос из-за трону кажет: "Мин хер, обед поспел. Прикажете разливать?"
     "Эк ты вовремя, братец! - вскричал Петр Лексеич. - Вот мы чичас на Васьшу Татищева с другой колокольни глянем... Нут-ко, айда все в столовую!"
     Сенаторы да князья в тувалет побежали - руки мыть. А Васьша как был, так и за стол сел. Сидит себе и за обе щеки плетет. Салат? Ага. растегайчик - и етого. рассольничек? Двойну порцию, пожалуста.
     Смотрит на него царь, не наглядится и сенаторам киват: "Вот лупит, а? Никак с самого Терембурху в живот-то ничего не спускал. А коли б вор был - неуж себя до такого изнурения довел бы?.. Все, прощаю тя, обдергайку уральского. Как есть, прощаю!"
     Татищев во фрун: "рад стараться, ваш-вел-ство! Да токмо..." - "Чо ешшо?" - "Дозвольте перед дальней дорожкой табачку вашего выкурить трубку-другую. Так скать, на добру память". - "А, ето без запрету. - отвечает царь. - Пойдем-ка в курильную, дабы остальным аппетит не портить".
     Вышли они, значит, в соседню комнату, сели, чубуки в зубах закусили, Петр Лексеич и говорит: "Вот ты думашь, чо они, ети мои, тебя к ногтю хотели?" - "Дык на то посажены, батюшка царь," - отвечат Васьша. "Ай, нет! - царь опять же. - Не то мыслишь... Ты, Васька Никитич, мой столичным вроде как прямой укор. В стране тыщи аршин сукна куда-то уходят. и куда - Бог весть. А тут ты - задницу прикрыл оным матерьялом. Значит, во всем и винен". - "Дак может, оно и впрямь так, - мыслят вслух Васьша. "Не, все не так, брат Васька - ты себе положенное взял, казной недоплаченное. А вот ети... Нут-ко глянь на их, - и приоткрыл дверку в залу. - Вон, вишь, сидят один к одному, так скать, новы русски, птенцы гнезда Петрова, - сенаторы, они же бояре, они же сукины дети, они же воровайки главные всея руси и Неруси... Вон тот, крайний - генерал Апраксин. Ентот у меня, царя, столового серебра в год знаешь, сколько тырит? Себе уж, небось, серебряный гроб с крышкой отлил. Вишь, руками ест - значит, опять ложку с вилкой в карман затолкал... А етот, с оловянными глазищами? Брюска. Словечка в простоте не вякнет - все точками да тире изъяснятеся, франк-масон проклятый... А тот, Шафирка пустоглазый - тот и вовсе пройда. А рядом с ним светлейший князь Меншиков жиром оплыват. Ты его дворец видал на Васильевском острову? Дак мой, царский, ровнехонько в два раза меньше будет... А дальше кабинет-секретарь Макаров сидит. Етот перья ворует..." - "А на что ему столько перьев?" - "Кто ж его ведает? Знать, больше чего скрасть не умеет..."
     Ужаснулся Татищев: "Дак чо ж ето выходит, мин хер - кто Россией правит?! Мы там, на Урале, вкалывам, буджет тебе пополням. А ети тут, знай себе, пальцы об казну чешут да ешшо и нас обкакать норовят. Несправедливо ето! Чо мирова общественность об нас подумат?"
     Нахмурился царь, отставил чубук и на пол сплюнул. "Ты, капиташка, тут бузу не подымай, понял... Кто правит, кто правит... Я Россией правлю - законно избранный президент... ну, в смысле - инператор. В том моя влсть и заключатся, чо в команде одни воры. а корабль как плыл, так и плывет дальше. И че волна его не имат. ни мель прибрежна. Знаешь ли, пошто так?"
     "Бес его разберет..." - чешет заплату сухопутный капитан.
     Царь снова трубку раскуриват: "А все потому, Васенька, что мне, мудрому, вдомек натура русская... Ты на нее, натуру-ту, не зыкай больно - дай скрасть маненько, дак она тебе в благодарность за то. что не спугнул, в два раза больше назад принесет - не добром, так рублем, не работой, так заботой. русский человек - он отзывчивый до чертиков, вот только ему поначалу в любом деле разгон требуется... Усек?"
     "Не-а, - отвечат Васьша. - Не усек. Потому как неправда твоя, царь".
     "То есть?" - Петр Лексеич опешимши.
     "Промашка в твоих рассуждениях - я-то вот не ворую".
     "А я, думашь, за чо тебя помиловал?" - смеется царь. - За то, чо ты уникум, исключение из правил - все в окна мочатся, а ты в горшок, тебя, как на пенсию выйдешь, в кунсткамеру отправлю, в банке со спиртом утоплю и буду всем показывать, каки в России чудеса случаются".
     "Дак чо ждать до пенсии, - обиделся Васьша. - Топи чичас..."
     "Пока реформы не закончим - никак не могу. Вдруг из-за границы делегация как приедет: ну, как у вас в России реформы идут? А я их в тарантас и к тебе на Урал: тамотко у нас главно дело, и герои дня там... Глядишь, и не осоромимся перед Европами",
     В эту минуту в столовой, наемшись, запели.
     Васьша спохватился: "Ну, чо ж, и мне пора в путь-дорожку. А то неровен час твои-то на сытый желудок опять суд затеют. Во второй раз мне сухим-то из щей не выпрыгнуть. Так чо спасибо за хлеб-соль - на меня гневаться не изволь. Потому как я об деле пекусь... Да видать, напрасно пыль вздымаю - реформы в надежных руках. Ети твои ничо из рук не выпустят... Только ты, Петр Лексеич, все же разъобъясни мне напоследок: неужто без воровства и никак реформы невозможны? Я так кумекаю своей капитанской башкою, стары русски слишком неспособны к етому сатанинскому делу были, потому и Русь прежде во тьме и сраме пребывала. А как ты взошел да сотворил новых русских, так все дело и завертелось - инперия, там, окно в Европу, Полтавский бой эт-сетера. Так ли?"
     "Истинно так!"
     "А ежели воровство есть двигатель прогрессу, стало быть, и безделие с ленью суть благо? Гору не долбишь, руду не плавишь, железо не производишь - и ноу проблем! Скоко всего сберегти можно - нетронутое, оно, вестимо. целее будет... Опять же, не строишь кораблей - вдоволь лесу по берегам, не пишешь доношений - бумагу сбережешь, не читаешь книг - глаза зорче. А не родишься на свет, то никому и зла не сотворишь. Так?"
     Посмотрел на Васьшу царь, пустил тучу дыма и ничо не сказал. А потом решил: чоб здесь под ногами не путался да на Урале никого своими словами не смущал - дать Татищеву чин полковника да отправить его за границу куда подальше. Глядишь, покуда все объездит, и реформы необратимыми станут. Стары русски - кафтанник и длиннобородник, совестливцы да праведники - вымрут, а новы русски - сыты да бриты - все оставшееся к рукам приберут. Тут и сумления Васькины сами собой исчезнут.
     Так и сделал, как хотел. Так и вышло, как предполагал...
     С тех пор Русь живет по Петровым прописям. Только фамилии у инператоров меняются. Ну, да ето не помеха - новый русский, он своего благодетеля в любом обличье узнат.

Вовша Хмелев. Сказ про то, чо оно тако - "ново русски". - Из сборника "Сказы всяки, и добры и

А какое столовое серебро было у ампираторов всероссийских? Конечно же знаменитое - Кубачинское. Кубачинское серебро это легенда. Это громкое имя. Берите и внуки ваши серебряными вещами из Кубачи гордится будут!